«Но кто же просил меня заботиться об этом мальчике? — спросил себя Вансен. — Он сам? Нет, его сестра. Не исключено, что я оказываю ему медвежью услугу».

Вансен снова засомневался. Иногда ему казалось, что Баррик Эддон — обидчивый и пугливый ребенок, а в другие моменты принц больше походил на столетнего старца, далекого от всего земного и чуждого страху смерти.

— Ваше высочество имеет в виду, что те войска, что мы видели, всего лишь приманка, а остальные спрятались в засаде? — откликнулся Дойни, чувствуя неловкость от разговора с королевской особой. — Могу только сказать, что это не исключено. Но если так, то они должны быть очень мелкими и прятаться в траве либо скрываться в облаках. Из-за утреннего тумана мы заметили их войско на холме лишь на обратном пути. Нам пришлось проделать долгий путь и исследовать земли по обе стороны Сеттлендской дороги, почти до самого Северного Предела. Мы проезжали и холмы, и долины…

Он сделал паузу, вероятно, для того чтобы еще раз все обдумать и убедиться, что ничего не упустил в рассказе. За все долгие годы, что Вансен знал Дойни, капитан ни разу не слышал от него столь длинной речи.

— Я хочу сказать, ваше высочество, если вы позволите, — пояснил разведчик, — что на несколько миль вокруг мы не нашли никого, кроме тех, что на холме неподалеку.

— На что они похожи? — спросил Рорик подчеркнуто спокойным голосом, тем самым выдавая свое волнение.

— Трудно сказать, — ответил Дойни. — Прошу меня простить, но виноваты проклятый туман и деревья. Мы заметили нескольких. Они одеты в самые обычные доспехи и, надо сказать, мало отличаются от нас с вами. У них там и лошади, и палатки, и… все, что положено. Но за деревьями были и другие… — Он замолчал и сотворил отвращающий знак. — Вот те выглядели очень необычно, насколько мы могли разглядеть.

Тайн отступил назад и почти коснулся спиной дерева. Он пристально всматривался в даль, хотя лесистая возвышенность, которую сумеречные существа выбрали для своего лагеря, была закрыта другими холмами.

— Первое, что мы должны сделать, Вансен, — наконец сказал Тайн, — это выставить дозоры на всех холмах и на несколько миль вдоль обеих дорог. Людей нужно менять чаще, чтобы они видели то, что есть на самом деле, а не выдуманных призраков. Они должны быть очень внимательны, и, если заметят приближение дополнительных сил — вдруг это все-таки западня? — мы должны узнать об этом вовремя. Остальные пусть разобьют лагерь.

Помощник Тайна побежал вниз по склону, чтобы отдать распоряжения войскам.

Вансен наклонился к Тару Дойни и перебросился с ним парой слов, пока вельможи тихо беседовали друг с другом.

— Те, что ходили с Мачмором, вернулись еще в полдень, — сказал Вансен. — Так что передай ему: я хочу, чтобы на этот раз отправились они, а твои парни пусть перекусят и отдохнут.

Дойни кивнул, затем поклонился вельможам, неловко расшаркался перед принцем и только после этого сел на коня и поскакал к своему маленькому отряду всадников. Вероятно, те были рады, что им не пришлось участвовать в совете.

Вансен смотрел на разгоравшиеся костры. Их вид действовал успокаивающе, и это было важно, особенно в сумерки. Он подумал, что граф Тайн — мудрый командир: едва ли враг ожидал их приближения, а костры дадут людям необходимую уверенность на всю длинную, беспокойную ночь.

— Итак, что же мы будем делать, лорд Олдрич? — спросил принц. — Вы думаете, они вступят с нами в бой?

— Если и не вступят, мы узнаем о них что-нибудь полезное, — ответил Тайн. — Я, как и вы, опасаюсь ловушки, ваше высочество. Хотя не исключаю, что мы преувеличиваем эту опасность. И все же, если они попробуют убежать, мы не должны их преследовать. Вдруг они захотят заманить нас за Границу Теней, где все сходят с ума?

— Почти все. Но не наш капитан Вансен, — заметил принц Баррик.

Трудно сказать, что это было — комплимент или насмешка. Вансен прервал молчание.

— Если мой опыт что-то значит, то хочу всем напомнить: мы не заметили, в какой момент пересекли Границу и оказались на… на той стороне. Поэтому я считаю решение графа Тайна мудрым. Даже если мы возьмем верх и решим, что разбили их, нам все равно следует передвигаться очень медленно и осторожно.

Баррик Эддон некоторое время разглядывал Вансена, потом сдержанно кивнул и повернулся к остальным. Все взгляды были обращены на него.

— Вы ждете моих распоряжений? — спросил принц. — Я не генерал, даже не солдат. Я уже говорил и напоминаю еще раз: решения должны принимать вы, Олдрич, и остальные командиры.

Граф Блушо откашлялся и произнес:

— Тогда, ваше высочество, я хочу повторить, что ночью нам следует быть начеку и удвоить количество дозорных. Не считая ваших караульных, Вансен. Если сумеречные существа не проявят признаков жизни ночью, с первыми лучами солнца мы выступим, поднимемся на холм и посмотрим, что они собой представляют. Не думаю, что кто-то из вас захочет отправиться по незнакомой местности на закате солнца.

Вельможи закивали в знак согласия, но не произнесли ни слова. В словах не было необходимости.

Чет уже раз сто пробежал взад и вперед по берегу ртутного моря, выкрикивая имя Кремня. У него закружилась голова, но, кроме эха, никто не отвечал. Он все еще не нашел способа перебраться на остров через жидкий металл — ни моста, ни причала. Насколько позволял судить непостоянный мерцающий свет, на той стороне не было и лодки. Но вот какое открытие он сделал: за сине-розовыми всполохами в темноте у него над головой должна быть расщелина, ведущая на поверхность, — что-то вроде каменного дымохода, через который пары ртути выходят из пещеры и рассеиваются над бухтой Бренна. Чет хорошо изучил свойства ртути и знал: если бы в помещении не было вентиляции, у него бы не просто кружилась голова — он бы давно умер или по меньшей мере лежал без сознания.

Интересно, не спустился ли мальчик на остров сверху? Но как тогда Жуколов нашел путь, если не было его запаха? И как мог мальчик спуститься с такой высоты? Противоположный скалистый берег моря, куда Чету было не попасть, находился не ближе от острова, чем берег, где сейчас стоял фандерлинг. На мгновение в воображении Чета мелькнула картинка: ребенок перелетает через море, словно перышко или грибная спора. Но он, слава богам, был в состоянии понять, что это смехотворная идея. Кремень пришел из-за Границы Теней, он прекрасно лазает по камням, но летать не умеет.

Чет направился назад к скале и остановился прямо под выступом-балконом, куда он попал из лабиринта. Он посмотрел еще раз на его неровную поверхность, затем поднялся взглядом по козьей тропе, где видел оленя — призрачного оленя, как он понял, — и подумал: нет ли прохода около самого лабиринта? Какая-нибудь тропинка, невидимая из-за игры света. И со вздохами, из-за тяжелого горячего воздуха превращавшимися сначала в хрип, а потом в кашель, Чет вновь полез по козьей тропе.

Он задержался на балконе, вглядываясь в причудливое свечение Сияющего человека, наполнявшего необъятную пещеру неровным светом. Фандерлинг вытащил остаток коралла и отправился назад по лабиринту. Хорошо, что он оставил себе этот кусочек: не придется идти в темноте, как это было во время посвящения. Тогда он чувствовал себя совершенно беспомощным — они шли, не касаясь друг друга, за голосом прислужника. Темнота и эхо делали его голос странным, не похожим на человеческий. Теперь у Чета все-таки есть свет…

«Шел ли Кремень через лабиринт?»

Ему следовало задаться этим вопросом раньше. Чет рассердился на самого себя. Если бы Кремень приходил к Соляному пруду за светившимся кораллом, Валун, скорее всего, сказал бы об этом Чету. Но как мальчик сумел найти дорогу в лабиринте в кромешной тьме?

Кроме того, как он вообще нашел дорогу сюда?

Эта загадка почище любой легенды о Керниосе и его сказочных битвах.

Чет остановился отдохнуть, пытаясь угадать, какое сейчас время дня. В этих глубинах не работало даже его врожденное чувство времени. Он опять двинулся в путь по извивавшемуся лабиринту. Дойдя до Янтарного зала, он не обнаружил и намека на то, как Кремень прошел на остров, минуя Глубинное море. Он вообще не видел никаких следов мальчика. Чет опять развернулся и снова пошел по лабиринту, с каждым шагом теряя надежду узнать, что произошло с ребенком. Фандерлинг смертельно устал, внимание его притупилось, и он свернул в ту часть лабиринта, где еще не бывал. Он знал это точно, потому что пол под его ногами оказался совсем другим. Путь между Янтарным залом и балконом за многие века был протоптан бессчетным числом ног. Но сейчас он находился в той части лабиринта, где камни пола были гладкими, поскольку по ним не ступала ничья нога.