Феррас Вансен проснулся в том же тусклом полумраке. Может быть, в воздухе появился молочно-белый оттенок, но на утро это никак не походило. Ветер продолжал напевать свой бессловесный мотив. Коллум Дайер спал как убитый. Когда он проснулся, то начал ныть и жаловаться, словно больной ребенок.

Слова, произнесенные призрачным существом — непонятно, приходил ли призрак на самом деле или во сне, — не выходили у Вансена из головы. Он дал Дайеру время только на то, чтобы подняться, и нетерпеливо ожидал, когда солдат завяжет наконец свои штаны.

— Неужели нельзя разжечь костер? — спросил Дайер. — Хотя бы для того, чтобы погреть руки. Здесь дьявольски холодно.

— Нет. Пока разожжем, опять устанем, и нам снова придется лечь спать. Так мы никогда не выберемся отсюда. Лес поглотит нас. Мы утонем в нем, как в океане. — Вансен и сам не знал, о чем говорит, но не сомневался, что так оно и случится. — Мы должны двигаться, пока хватит сил, иначе лес высосет из нас волю.

Дайер странно посмотрел на него.

— Вы говорите так, словно хорошо знаете эту местность.

— Я знаю столько, сколько необходимо знать. — Феррасу не понравился обвинительный тон Дайера, но он решил не ввязываться в спор. — Знаю достаточно, чтобы не стать безумцем. Как Уиллоу, бродившая по лесу.

— И как же нам найти путь отсюда? Мы искали его уже много часов. Мы заблудились.

— Я вырос на краю таких же лесов. Или очень похожих.

Но в земном ли мире они находятся? Или их занесло в иные места, где нет прежних богов? Мысль была непереносимой. Что сказал призрак? «Даже здесь, в стране, где безраздельно правит мой брат». Чей брат? Солнца? Луны? Белогрудой Мезии, сестры великого Перина?…

Он устал от размышлений и заставил себя вернуться к сиюминутной проблеме: как вырваться отсюда? Думать было нелегко: непрекращавшийся голос ветра мешал, нагонял сон и отбивал желание действовать.

— Мох гуще с южной стороны деревьев, — сказал он. — Если мы будем двигаться на юг, должны добраться до нашего мира.

— И покинуть этот мир, — задумчиво добавил Дайер. Вансену показалось, что Коллум говорит со странным сожалением, и по позвоночнику капитана пробежал холодок страха.

Утро — или время после пробуждения — прошло незаметно. Мох густыми зелеными пятнами покрывал стволы деревьев. Если он и рос гуще именно с южной стороны, определить это оказалось почти невозможно. Очень скоро Вансен засомневался, что сумеет найти нужное направление по мху. Однако другого плана не было, а страх нарастал. Огибая непроходимую чащу, они потеряли из виду дорогу и теперь не могли найти ее. Капитан не узнавал ничего вокруг. Было очевидно, что лес растет и его внешние границы расширяются слишком стремительно. Им никогда не выбраться отсюда: мрачная чаща поглощает пространство с такой же скоростью, с какой вино из перевернутого кувшина растекается по столу.

Вансена беспокоило настроение Дайера. Бородатый гвардеец все более отдалялся от капитана, хотя они ехали плечом к плечу. Коллум не разговаривал с Вансеном, зато много говорил сам с собой, пел какие-то песни — они казались Вансену смутно знакомыми. Кроме того, Дайера как будто терзали сомнения: время от времени он бросал на Ферраса странные взгляды, словно не узнавал старого товарища.

«Что-то веет в воздухе, — подумал Вансен с отчаянием. — В тени деревьев. Это место съедает нас».

Жуткая мысль застряла в голове Вансена, он не мог избавиться от нее. Он представил себя и Дайера лежащими у дороги, мертвыми и разлагающимися, как та старая женщина, которую он обнаружил когда-то. Только жрать их будут не насекомые, а сам лес. Через их рты, глаза и уши прорастут молодые побеги, сквозь животы и черепа пробьются темные влажные растения.

«Возможно, мы уже мертвы или близки к тому, — размышлял он. — Может быть, наши тела уже покрываются мхом, а нам снится, что мы едем по темному лесу под этими бесчисленными, проклятыми богами деревьями».

— Я чувствую запах костров, — вдруг отрывисто произнес Дайер.

— Каких костров?

Лошади остановились и застыли неподвижно, не издавая ни звука. Двое гвардейцев находились сейчас на самом дне покрытого лесом ущелья, будто в огромной пасти гигантского существа. Эта пасть вот-вот сожмет свои челюсти и навечно закроет от них свет.

— Кузнечные костры, — повторил гвардеец неживым голосом. — Они горят у Молчащего холма. Там куют оружие для войны. Сияющие Пальцы, Поющие Стрелы, Осы и Жестокие Камни. Племена проснулись. Они больше не спят.

Вансена привело в замешательство таинственное сообщение Дайера, и он отчаянно пытался разгадать его. Вдруг по долине пронесся резкий, но бесшумный порыв ветра. Клубы тумана взмыли ввысь и рассеялись. На миг Вансену показалось, что он видит целый город в верхней части ущелья. Город тоже являлся частью леса: темные деревья и еще более темные стены слились воедино, в тысячах окон горел свет. Лошадь Вансена развернулась и пошла прочь от видения по той же тропинке, что привела их сюда. Он услышал за спиной топот копыт лошади Дайера и еще какие-то звуки.

Его товарищ что-то тихо, но увлеченно напевал на языке, которого Вансен никогда не слышал.

Наконец Дайер замолчал. Он ехал позади Вансена и уже не отвечал ни на какие вопросы. Капитан тоже перестал разговаривать. Темнело, и Вансен больше не видел, с какой стороны мох растет гуще. Он вообще с трудом различал силуэты деревьев. Голоса ветра проникали глубоко в его голову, умоляли о чем-то, нашептывали, напевали мелодии и мешали думать. Кусты ежевики цеплялись за копыта лошадей и заставляли их двигаться все медленнее.

— Они идут, — объявил Дайер испуганным голосом. — Они двинулись в поход.

Феррас Вансен не стал спрашивать, что имеет в виду Коллум. Он и сам почувствовал, что воздух становится плотнее, а тьма сгущается. Теперь бессловесная песня ветра наполнялась радостью победы, но самих голосов пока не было слышно — они эхом отдавались где-то внутри головы.

Вдруг лошадь Вансена встала на дыбы и заржала. От неожиданности он вылетел из седла и рухнул на землю. Лошадь побежала прочь, продираясь сквозь заросли и всхрапывая от страха. Вансен не сразу поднялся на ноги, но чья-то рука подхватила его. Это был Коллум Дайер, чья лошадь тоже вырвалась. Лицо гвардейца светилось от радости, хотя ему было так же страшно, как Вансену. Этот страх заставил капитана броситься на землю и зарыться головой в мягкий мох.

— Сейчас, — сказал Дайер. — Сейчас.

Вансен поднял голову и вдруг увидел дорогу, которую они безуспешно искали уже много часов. Она петляла среди деревьев совсем близко. Вдоль нее клубился туман, а в тумане шевелились какие-то существа. Одни были высотой с дерево, другие — невероятно широкие, приземистые и мощные. Были там и такие, кого не с кем сравнить, или такие, что выглядели не пугающе, но странно: они напоминали людей, расплывающихся в тумане и неправдоподобно красивых. Всадники держались в седлах высоко и прямо, лошади били копытами, источая жар. У многих в руках были копья, сверкавшие, словно лед на солнце. На копьях развевались знамена — серебристые и болотно-зеленые с золотым отливом.

Мимо двух гвардейцев следовала армия: сотни или тысячи всадников и пехотинцев. Какие-то из них даже летели — так, по крайней мере, казалось: множество теней колыхались и парили над огромным войском, блестели в лунном свете, словно рыбья чешуя. Каждый звук от движения несметного числа копыт, ног, лап или когтей эхом отдавался во всем теле Вансена, хотя армия двигалась абсолютно бесшумно. И лишь голос ветра становился все громче, будто приветствовал войско.

Как долго он грезил, словно во сне? Вансен не представлял, сколько времени он простоял неподвижно, наблюдая за шествием, пораженный и околдованный луной, не способный сдвинуться с места. Когда армия прошла, дорога опустела. Остались лишь клочья тумана.

— Нам нужно… идти за ними, — выговорил Вансен. Оказалось, что подбирать слова и произносить их — очень нелегкое занятие. — Они направляются на юг. В земли людей. Мы пойдем за ними, к солнцу.